Жертва телевидения
Есть телевизор — подайте трибуну,
Так проору — разнесется на мили!
Он не окно, я в окно и не плюну —
Мне будто дверь в целый мир прорубили.
Все на дому — самый полный обзор:
Отдых в Крыму, ураган и Кобзон,
Фильм, часть седьмая — тут можно поесть,
Потому что я не видал предыдущие шесть.
Врубаю первую — а там ныряют.
Ну, это так себе. А с двадцати —
«А ну-ка, девушки!». Что вытворяют!
И все — в передничках. С ума сойти!
Есть телевизор — мне дом не квартира:
Я всею скорбью скорблю мировою,
Грудью дышу я всем воздухом мира,
Никсона вижу с его госпожою.
Вот тебе раз! Иностранный глава —
Прямо глаз в глаз, к голове голова,
Чуть пододвинул ногой табурет —
И оказался с главой тет-на-тет.
Потом — ударники в хлебопекарне
Дают про выпечку до двадцати.
И вот любимая — «А ну-ка, парни!».
Стреляют, прыгают. С ума сойти!
Если не смотришь — ну пусть не болван ты,
Но уж по крайности Богом убитый:
Ведь ты же не знаешь, что ищут таланты,
Ведь ты же не ведаешь, кто даровитый!
Вот тебе матч СССР — ФРГ,
С Мюллером я на короткой ноге.
Судорга, шок, а потом — интервью,
Ох, хорошо, что с Указу не пью!
Там ктой-то выехал на конкурс в Варне —
А мне квартал всего туда идти!
«А ну-ка, девушки!», «А ну-ка, парни!» —
Все лезут в первые. С ума сойти!
Как убедить мне упрямую Настю?!
Настя желает в кино, как — суббота,
Настя твердит, что проникся я страстью
К глупому ящику для идиота.
Ну да, я проникся: в квартиру зайду,
Глядь — дома Никсон и Жорж Помпиду!
Вот хорошо — я бутылочку взял:
Жорж — посошок, Ричард, правда, не стал.
Ну а действительность еще шикарней,
Врубил четвертую — и на балкон:
«А ну-ка, девушки!» «А ну-ка, парням!»
Вручают премии в О-О-ООН!..
Ну а потом, на закрытой на даче,
Где, к сожаленью, навязчивый сервис,
Я и в бреду все смотрел передачи,
Все заступался за Анджелу Дэвис.
Слышу: не плачь — все в порядке в тайге,
Выигран матч СССР — ФРГ,
Сто негодяев захвачены в плен,
И Магомаев поет в КВН.
У нас действительность еще кошмарней:
Два телевизора — крути-верти!
«А ну-ка, девушки!», «А ну-ка, парни!» —
За них небоязно с ума сойти!
Владимир Высоцкий, 1972 год.
Вот так, мне было 7 лет, я первый раз пошел в 1-й класс, а Владимир Семенович уже все про меня написал. Он знал, предвидел! Это действительно мой портрет: «Свет мой, зеркальце, скажи…» Да, я решил «разоблачиться перед партией», показать все, что скрыто. А почему такая большая цитата? Ну, это же классика жанра, а классику надо знать. Да и могу я к тому же в свой день рождения, юбилей сделать себе (и вам!) такой подарок.
Когда мне было лет 5, мы с папой поехали к бабушке в гости. Зашли к соседке, и она включила передо мной телевизор. Я увидел этот голубой экран, окно в мир, и застыл в оцепенении, не мог оторваться. Но потом пришел сын соседки, аспирант, по-моему, и ему нужно было посмотреть какую-то специальную программу на учебном канале. Мою передачу выключили, включили его. Ну а я ушел в ванную плакать в знак протеста. Меня долго не было, взрослые хватились: куда же пропал мальчик? Потом нашли мальчика, ревущего как белуга. Торжественно повели обратно, опять посадили на стульчик и вновь включили мою программу. Чем бы дитя ни тешилось… А сын соседки ушел, солоно хлебавши. Так родился телекритик. Во мне. С этого все и началось. Вообще, я бы эту песню Высоцкого сделал гимном телекритиков.
Некоторые исторические пояснения. Больше полувека прошло, но полное ощущение, будто в телевизоре вообще ничего не изменилось. Просто «А ну-ка, парни», «А ну-ка, девушки» теперь называются «Голос» или «Один в один». А Ричард Никсон и Жорж Помпиду превратились в Дональда Трампа и Эммануэля Макрона:
«…Вот хорошо — я бутылочку взял: Макрон посошок, Дональд, правда, не стал…»
Заступаться за Анджелу Дэвис мы будем всегда, особенно после песни Гарика Сукачева «Свободу Анджеле Дэвис!» на Неголубом «Огоньке», где Анджелу спел-сыграл Филипп Киркоров. А Магомаева с Кобзоном вообще ни на кого не поменяешь, они незаменимы, вот и пусть поют.
Что касается матча с немцами: «Выигран матч СССР — ФРГ», то их мы в своей истории обыгрывали лишь дважды. Один раз уже после смерти Высоцкого, в 83-м. А вот до этого в 1955-м. Это был товарищеский матч, сборная ФРГ прилетела к нам в ранге чемпиона мира по футболу. На стадионе «Динамо» аншлаг, полный стадион («Лужники» тогда еще не построили). Всего 10 лет прошло после окончания войны, великой и страшной. Той войны, в которой ничего святее не было песни «Священная война» и мольбы Симонова «Жди меня». А еще у Симонова было стихотворение «Убей его!», то есть немца, которое повторяли и заучивали после прочтения все граждане СССР. И вот 10 лет прошло после нашей Победы… На стадион пришли безногие инвалиды той войны, их было очень много. Им дали весь первый ряд, лучшие места. Инвалиды, которых покалечила та война, где погибло 27 миллионов советских людей. Пришли с ненавистью к немцам, оккупантам, проигравшим, смотрели на матч как на продолжение Великой Отечественной. Победа или смерть!
За мировых чемпионов, команду ФРГ, выступало три человека, воевавших на Восточном фронте, в России. Они попали в плен, отсидели свое, вернулись в Германию. Их капитаном был Фриц Вальтер, также воевавший на поле боя в СССР. Враг, но теперь уже бывший?
Мы забили гол первыми. Но потом немцы ответили двумя, вышли вперед. И когда Вальтер подал руку упавшему Борису Татушину, помог ему встать, над стадионом раздались аплодисменты, аплодисменты поверженному врагу. А когда немцы забили нам два гола, показывая при этом очень красивый футбол, аплодисменты еще усилились, и громче всех аплодировали инвалиды. Тот матч мы все же выиграли — 3:2, не могли не выиграть. Обо всем этом Евгений Евтушенко написал замечательное стихотворение, почитайте.
Вы спросите: а при чем здесь телевизор? Правильно, ни при чем. Потому что речь о гораздо более важном. О войне и мире, о жизни и смерти. О русском народе. Понимаете?
…А песня наполнена замечательным юмором Владимира Высоцкого. Но это смех сквозь слезы. По-другому и не бывает.