«Смирнов видел в нем человека, который на стороне зла»
Эта история без преувеличения — сенсация. Полковник полиции в отставке Михаил Смирнов, арестованный этим летом по делу о взрыве бизнесмена, за решеткой признался в убийстве петербургского журналиста Максима Максимова. Он показал на карте, где закопаны его останки. 19 декабря 2024 года сотрудники Следственного комитета и МЧС начали раскопки.
С момента исчезновения репортера Максима Максимова прошло 20 лет. Он пропал 29 июня 2004 года. Ушел и не вернулся. Все это время его коллега, заместитель главреда питерского издания «Фонтанки» Евгений Вышенков знал — кто убил. Он хранил в редакции папку с собранными доказательствами, но не верил, что убийца понесет наказание. И все же шанс на то, что справедливость восторжествует, появился.
Раскрытие преступлений прошлых лет сегодня — дело вполне обычное. Более того, кажется, порой следователи чрезмерно усердствуют, когда пытаются отчитаться о своих успехах. Именно потому появляются сомнительные обвинения (основанные на признаниях пожизненно осужденных или «секретных свидетелей», которые вспомнили детали трагедии, произошедшей 20-30 лет назад). Но история, о которой пойдет речь, — напротив, показатель суперпрофессионализма следствия. Причем, на моей памяти никогда еще ни один следователь в современной России не проявил столько мастерства, сколько тот, кто раскрыл убийство журналиста Максимова.
Но по порядку. На сегодняшний день в России, по сути, ни одно из громких убийств журналистов, включая военного корреспондента «МК» Дмитрия Холодова, не раскрыто. Что касается питерского коллеги Максима Максимова — то даже его тела не нашли. Потому известие о признании подозреваемого — сенсация.
После того, как полковник полиции Смирнов в СК рассказал об убитом репортере Максимове, он попросил встречи с заместителем главреда «Фонтанки» Евгением Вышенковым. Когда его в наручниках подвели к журналисту, сказал: «Вот и пришло, Евгений, время поговорить нам по-настоящему».
— Полковник вас, выходит, знал?
— Мы с Михаилом Александровичем Смирновым знаем друг друга едва ли не всю жизнь. Я много раз с ним встречался и разговаривал. Но у меня был только один разговор с ним по поводу Максима. Он длился 20 секунд. Я сказал: «Ты все знаешь, и я все знаю. Ты никогда не скажешь, где тело».
— Вернусь в далекий 2004 год. Когда пропал Максимов, вы пытались провести собственное журналистское расследование?
— Я не пытался, а вел. Эта была очень серьезная работа. Мне помогали, в том числе, люди из «бандитского Петербурга» и спецслужбы. Я собирал доказательства. По крупицам. По личным разговорам. По косвенным признаниям. И по прямым признаниям одного из соучастников. Я через год знал все.
— Максимов был вам другом?
— Нет. Мы с Максимом очень разные люди. Он тонкий, корректный, интеллигентный, который никогда не будет кричать, никогда не перейдет на какую-то грубость. Он любит свое дело. К нему можно всегда подойти. Максим – из театральной среды, что-то про книги, про театр, про кино мог рассказать необычное. Но это не мой мир. Я абсолютно противоположный человек, который говорит сразу все в лицо, который любит драться. Поэтому мы с ним не могли быть друзьями. Но я его уважал.
— У него остались близкие?
— У него нет детей. У него нет жены. Мама умерла.
— Зачем Смирнову было убивать журналиста? Какой мотив?
— Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно понимать, кто такой Михаил Смирнов. Сразу оговорюсь — молодое поколение в это вряд ли может поверить. Смирнов – некое явление. Он идейный. Идея состоялась в том, чтобы бороться с коррупцией любым способом. Любым – это не метафора. Максим хотел доказать, что Смирнов занимается фальсификацией и провокациями. И потому Смирнов видел в нем человека, который на стороне зла…
На тот момент Смирнов был заместителем начальника 6-го отдела оперативно-розыскного бюро по борьбе с коррупцией Главного управления МВД по Северо-Западному федеральному округу. Судя по всему, Максимов узнал о том, что в отношении одного таможенника Смирнов устроил провокацию взятки. Журналист собирался об этом рассказать.
Из протокола признания Смирнова от 18 декабря: «Меня это взбесило, в связи с чем я, находясь у себя в служебном кабинете, принял решение об убийстве журналиста Максимова М. Л. Я думал об этом несколько дней, продумывал план и способ совершения убийства, и к кому я могу обратиться за помощью в сокрытии данного преступления…».
А дальше события разворачивались так: Максимова пригласили на встречу в дом на Фурштатской. Завели в подвал, убили, тело вывезли на машине и закопали в окрестностях Белоострова. Причем, было два места захоронения: фальшивое и настоящее. Неправильное место указал Вышенкову один из возможных соучастников убийства Максимова, на которого он вышел самостоятельно. В итоге тело так и не нашли — привлекали и поисковый отряд, и МЧС, и наемных мигрантов, и экспертов из Минобороны со специальным оборудованием, способными отыскать человеческие останки под землей. А предполагаемый соучастник в итоге отказался от слов, и его не смогли привлечь к уголовной ответственности.
— Тело не нашли. А те материалы, которые были у вас, не стали поводом для задержания полковника Смирнова?
— Нет. Смирнова арестовали в 2006 году. Управление Генеральной прокуратуры по Северо-Западному федеральному округу вменило ему и другим полицейским фальсификацию доказательств — подбросы взяток чиновникам и таким же милиционерам. Мы тогда думали, что разберутся и в деле убийства Максимова. Этого не случилось. А суд присяжных оправдал Смирнова. Он ушел в отставку пять лет назад.
— В редакции висел портрет пропавшего журналиста Максимова. Вы его сняли?
— Да, портрет висел у нас в редакции. Я его снял, потому что смотреть на него больше не было сил. Потому что когда ты знаешь в деталях, что произошло, то видишь коллективное государственное бессилие. Появляются иррациональные мысли.
— Почему эта история снова всплыла?
— Потому что все материалы по старым делам – это огромные папки, много томов — взял в свое производство следователь управления СК по Северо-Западному федеральному округу криминалист Вячеслав Мазуренко. И он оказался уникальным реставратором, я бы даже сказал, археологом.
— С чем был связан его интерес к этому делу, с которым он пришел к вам?
— Это не был его интерес. Это была его работа. Мы с ним не сериал молодежный обсуждали. Он мне позвонил полтора года назад. Мы встретились. Я сказал, что не верю в успех расследования убийства Максимова, но если что-то надо, я буду тут же это делать. Он мне давал указания. Я не думал, а незамедлительно делал.
— Вы помогали следствию? Ему конкретно помогали, чтобы это преступление было раскрыто?
— Ну, разумеется.
— Смирнов был арестован 29 июня 2024 года. За совершенно другое преступление — взрыв машины бизнесмена в 1998 году.
— Да. Все верно.
— Вы убеждали полицейских, что он не признается в убийстве журналиста Максимова. А в итоге он признался. С чем это может быть связано? Могло быть с тем, что на него надавили или пытали его?
— Разумеется, его никто не пытал. Ему ни разу не сказали «ты». К нему обращались всегда только на «вы». Это первое. Второе — он рассказал об убийстве, потому что на спецоперацию надо уходить абсолютно чистым.
— То есть сначала было решение принято на СВО уйти, а потом уже это признание? Смирнов раскаялся?
— Люди, о которых вы говорите, не мыслят такими категориями. «Раскаялся» – это для плаката. Эти слова необычайно примитивны для этого. Я не смогу вам объяснить за 3 минуты весь мир Родиона Раскольникова. И так же не смогу вам за 3 минуты объяснить мир Михаила Смирнова.
— Когда дал признания полковник?
— 18-19 декабря. Сначала письменно, в следственном изоляторе «Кресты», а потом на месте происшествия. Сейчас там копают, но тело пока не нашли. Ландшафт сильно изменился. Я бывают на месте. Всем чем можно, помогаю МЧС и Следственному комитету искать.
Если тело найдут, то журналисты «Фонтанки» его захоронят сами. Больше некому в любом случае. А еще, вероятно, его портрет вернут на свое место в редакции.