Родственники оставили без крыши над головой любимую женщину Всеволода Абдулова
22 года назад Ольга Свиридова стала героиней публикации в «МК». «Хозяйка кошек» — так называлась эта статья.
Статья вышла в 2003 году и была посвящена последней любви лучшего друга Высоцкого — актера Всеволода Абдулова и обычной матери-одиночки из Кузьминок.
Ольга отдала Абдулову почти два года своей жизни, устроившись к нему горничной. И ушла сразу после его смерти, без ничего, вернулась в свои Кузьминки.
От любовной истории Ольги Свиридовой и Всеволода Абдулова осталось несколько строк в биографии известного актера, где Ольгу назвали его последней избранницей и почему-то «официанткой из провинции».
Хотя Ольга коренная москвичка. Была.
Месяц назад она позвонила и сказала, что ей нужна помощь… Потеряла квартиру. Осталась с несовершеннолетним сыном фактически на улице. Она не знает, как ей жить дальше, так как предполагает, что здесь имело место нарушение закона.
И ей больше некуда обратиться, кроме как в «МК». Мы выяснили подробности этой совсем не романтической истории. Но начнем все же с романтики.
Хозяйка кошек
«Служебный роман» — наверное, их отношения можно назвать и так.
Помочь Всеволоду Абдулову по хозяйству Ольгу попросил ее хороший знакомый. Абдулову было 58 лет. Она была моложе его ровно вдвое. На дворе стоял 2000 год.
Ольга с двумя маленькими детьми от двух разных мужей и пожилой мамой сидела тогда на бобах и готова была согласиться на любую работу. По профессии она музыкант, окончила музыкальное училище, но в те годы это было не востребовано.
Знаменитому актеру нужна была горничная в его стометровую, но запущенную квартиру в элитном Глинищевском переулке. Эти стены помнили еще смех великой Раневской, наведывавшейся в гости к актеру Осипу Абдулову, его отцу.
Всеволод Абдулов выдал Ольге аванс в 500 рублей — единственная сумма, которую она от него получила. Даже в те сытые времена это были не бог весть какие деньги, меньше 20 долларов…
В первый же день, стирая рубашки, она нашла в кармане водительские права и триста рублей. Отдала своему «работодателю». Абдулов удивился: «Насчет прав я понимаю, но чтоб мне деньги добровольно вернули…»
На следующий день потащил новую горничную по магазинам. «Пойдем, Ольк, выберем мне что-нибудь. Полагаюсь на твой женский вкус».
На самом деле подарки предназначались ей. Осеннее пальто, две пары сапог, куртка, шапка, остальное по мелочи…
В тот же вечер, вернувшись к нему домой, она перестала быть горничной.
И стала любимой женщиной.
«Ольк, ты меня не бросишь?» — повторял Абдулов как мантру. Как будто бы был совсем один, без друзей, без семьи. Хотя какой один. Только официально женат пять раз.
Лучший друг Владимира Высоцкого еще со времен учебы в Школе-студии МХАТ. Впоследствии Всеволод Осипович редко давал интервью о нем. Швырял телефонные трубки, когда доставали журналисты.
В 77-м году Абдулов попал в тяжелую автомобильную аварию, несколько недель лежал в коме. Когда пришел в себя, увидел Высоцкого с Говорухиным. Те протянули пять томов сценария и список из десяти ролей на выбор в легендарном «Место встречи…»
Высоцкий играл непримиримого и жестокого капитана Жеглова, Абдулов — труса-милиционера Петюню Соловьева.
После травмы Абдулов не мог выучить длинный текст, в сцене, когда его героя выгоняют из милиции, Высоцкий стоял боком и тихо подсказывал другу нужные слова. А в кадре обличал его негодяем и предателем.
В 1980-м (год смерти Высоцкого) у них была еще одна совместная авария. Ехали по Ленинскому проспекту и врезались в троллейбус. Абдулов сидел на переднем сиденье, удар должен был достаться ему, но Высоцкий оттолкнул друга и закрыл его голову своей.
Воспоминания о друге Абдулов так и не написал. Вывел название первой главы — «Знакомство» — и забросил. Осталась старая кассета, на которую он наговорил о Владимире Семеновиче.
«Меня тоже не стало 25 июля 1980 года, — любил повторять Всеволод Абдулов и своей последней избраннице. — Тошно жить…»
Не рискнула рожать
Ольга не хотела вешать на Абдулова двоих детей и свои проблемы. Она убирала у него, кормила его, лечила совершенно бесплатно. А чтобы как-то содержать собственную семью, устроилась маркировщицей в маленький ресторан.
Раскладывала еду по подносам. Наверное, от этого и пошло потом в СМИ, что она официантка.
После работы приходила на Тверскую. На вторую смену.
По словам Ольги, Абдулов не привык следить за своим здоровьем, раз в три дня отваривал пельмени, заправлял их уксусом, посыпал перцем. Как все это сказывалось на его желудке, возможно, не думал. Она наладила его питание, старалась обустроить холостяцкий быт. Он ничего не находил в своей квартире и вечно звонил ей, когда она была на работе или в своих Кузьминках, спрашивал, где что лежит.
Ольга отвечала, а он через пять минут снова набирал ее номер и задавал тот же самый вопрос. К врачам с застарелыми проблемами с памятью не обращался. Последние годы работал на дубляже, не мог сниматься, не был в состоянии заучивать слова роли.
От головы принимал какие-то таблетки. А когда болел желудок, глотал обычную соду, пачками. Когда начался приступ и она еще не знала, что это инфаркт пищевода, кинулась в шкаф за содой, а ее там не оказалось. Первое время после его смерти она винила себя, думала, что если бы сода вовремя нашлась, то он бы не умер.
Еще когда был жив Высоцкий, Абдулов поклялся, что переживет друга на три дня. Так и случилось. Только спустя 22 года, в июле 2002-го.
За три месяца до его ухода ей померещилась в углу квартиры крышка. А дня за три на пустой кухне — черная старуха. Та будто бы варила кутью в алюминиевой кастрюле. И Ольга поняла, что это за Севой.
«Ольк, ты такая простая», — удивлялся Абдулов, привыкший к актрисам, женщинам, высоко ценящим себя и тем самым заставляющим мужчин ценить их.
В ней действительно не было какого-то двойного дна. Хитрости, выгоды, врожденной женской практичности.
Что думала, то и говорила. Ничего не просила. Никогда не жаловалась. Пахала за двоих.
Они обитали где-то в параллельных вселенных, в его, актерскую, звездную, она попала ненадолго и случайно, проездом. Промахнулась станцией метро и вместо спальных Кузьминок вышла на Тверской.
В день смерти Всеволода Абдулова у него родился правнук Володя — в честь Высоцкого. Ольга потом накупила малышу подарков, позвонила дочери Абдулова Юлии Всеволодовне, известной всем как переводчица книги Марины Влади «Владимир, или Прерванный полет», но наследница как-то сразу дала понять, что этот визит нежелателен. Что их ничего не может больше связывать.
Ходила за отцом до последнего — хорошо, спасибо.
Кем она ему была? Не вдова же. «Последняя возлюбленная» — так подписали ее фото на похоронах Абдулова в газетах.
«Олька, моя тринадцатая жена», — представлял он ее знакомым. А в последнем интервью вообще назвал хозяйкой трех своих кошек.
Думал ли он, что с ней станется после его ухода?
На похоронах члены семьи покойного попросили, чтобы Ольга не давала интервью, не рассказывала публично об их романе. Забрали ключи от квартиры, где ничего ей и никогда не принадлежало. Но все же дали время, чтобы спокойно съехать. Интеллигентные люди, что и говорить.
С собой она не забрала ничего. С чем пришла, с тем и ушла.
Но настоятельную просьбу не давать интервью все же не выполнила, были и ток-шоу, и документальные фильмы про их отношения…
Однако никакого перетряхивания грязного белья, все очень корректно, по-интеллигентному.
…В июле 2002-го их сыну мог быть уже год. «Ольк, не надо рожать — я умру скоро», — попросил Абдулов, когда она рассказала ему о ребенке. Ольга послушалась, сделала аборт.
Когда я брала у нее первое интервью, то откровенно по-женски спросила: почему она не родила?
Ведь она любила его. Ведь был бы ребенок, наследник. И тогда никто бы не смог изгнать ее после похорон из квартиры в Глинищевском переулке. Да так поступают тысячи женщин, кому удается попасть в этот далекий звездный мир рамп и аплодисментов.
К сожалению для самой Ольги, она так не смогла. У нее ничего не осталось о том времени, кроме красивых и недолгих воспоминаний.
Так с чьей стороны был расчет? У меня нет ответа на этот вопрос.
Ольга — это не про расчет точно. Простая и честная. Иногда даже кажется, что чересчур. Иначе бы не попала в ту ситуацию, в которой оказалась сейчас, спустя почти 17 лет после нашей с ней последней встречи.
Крайний раз мы виделись с Ольгой на похоронах Давида Карапетяна — еще одного близкого друга Высоцкого, написавшего о нем книгу «Между словом и славой». Как говорили, самую честную книгу о Высоцком.
Это был июнь 2007 года. Ваганьковское кладбище. Не та его часть, где покоятся знаменитости, актеры, поэты, а армянский участок через дорогу.
После поминок мы обещали созваниваться, напоминать о себе. Но — не срослось.
В ноябре прошлого года мне передали листок из отдела писем. На нем был номер телефона и подпись: «Ольга Свиридова, хозяйка кошек». И я сразу поняла, кто это.
Я набрала ей, и она попросила о встрече. Сказала, что попала в очень скверный переплет и не знает, что делать.
Она — бомж. И сейчас из квартиры выписывают ее 15-летнего сына. В никуда. Квартира не ее — бывшего гражданского мужа.
Тот ее продал в марте прошлого года. Вместе с прописанным в ней подростком.
Цветочные мечты
Третий сын Ольги появился на свет в 2009-м. Уже много позже смерти Всеволода Абдулова и нашего с ней знакомства.
«Роман Евстигнеев — его отец. Нет, не родственник. Однофамилец. Хотя совпадение забавное», — грустно улыбается Ольга Свиридова.
Она надеялась тогда встретить новую любовь и начать все заново. А встретила Романа.
Говорит, что, когда они познакомились, он нормальный был. Красивый, спортивный. Каждая собака в Бутове, где проживал, его знала.
Выпивал, но чуть-чуть. Потом все больше и больше. Она его два раза лечила. Главный врач клиники, куда его клала, сочувствовал Ольге. «Мне жалко ваши деньги. Он пил, пьет и будет пить. Пройдет полгода, он опять сорвется».
Я спрашиваю ее: как же она рискнула завести ребенка от пьющего человека? «Так получилось. Я не жалею».
Она родила сына, того самого, которого так и не родила Абдулову, в глубине души понимая, что счастливой семейной жизни не получится.
«Слава Богу, есть Вадик. Он в 8-м классе сейчас. Двое старших детей уже взрослые. Ты не поверишь, но я даже бабушка».
Хозяйка цветочного
Какое-то время Ольга работала редактором на федеральном канале. Копила деньги на свое маленькое дело. Мечтала стать хозяйкой цветочного магазина.
«Я понимала, что в Москве вряд ли смогу развернуться. Поэтому уехала в глубинку, в Орловскую область. Там зарплаты по 20 тысяч рублей, и много вложений не нужно. И представляешь, все получилось. Бизнес пошел в гору. Я даже смогла купить машину в лизинг, думала, буду расширяться», — рассказывает она.
А потом наступила пандемия. И от коронавируса умерла ее мама. А бизнес накрылся медным тазом. Потому что живые цветы стали никому не нужны. Разве что на кладбище.
Ольга до последнего пыталась продержаться на плаву, взяла заем под залог своей старой квартиры в Кузьминках. И даже пару раз смогла выплатить по 122 тысячи рублей в месяц. Но через год ей надо было вернуть 3,5 миллиона. Которых у нее не было.
«Мне казалось, что я смогу… Но я была в шоке от горя и потери мамы, от того, что вокруг тогда творилось. Денег найти так и не получилось. Магазин цветов закрылся. Моя единственная квартира тоже ушла. Я ее закладывала не банку, а квартирным брокерам. В итоге пришлось продать намного дешевле, чем она стоила на рынке, и почти на все деньги выплатила долги. А сама я потеряла московскую прописку», — продолжает Ольга.
У ее бывшего гражданского мужа Романа оставалась «двушка» в Бутове. В ней был зарегистрирован несовершеннолетний сын. Но Ольга с мальчиком там не жили, снимали комнату.
«У нас с Романом была договоренность, что он ничего с этой квартирой не делает — ведь там прописан ребенок. Я заставила его поклясться, что он не оставит родного сына на улице. Сейчас я понимаю, что с пьющими людьми ни о чем договариваться нельзя и просить их бесполезно», — вздыхает моя собеседница.
Как оказалось, в марте 2024 года Роман Евстигнеев свою квартиру в Бутове продал. Вместе с прописанным там несовершеннолетним сыном, не сняв его с учета.
«Я случайно об этом узнала. Роман пропал, я его искала и нашла избитым в больнице в Коммунарке. Говорю ему: «Ром, кто тебя избил? Где деньги за квартиру? Ты добровольно бумаги подписал?» По договору купли-продажи он получил 11 миллионов рублей. Но денег нет. А он сам вообще ничего не помнит. Говорит, что кому-то был должен и большую часть денег отдал. Но я не верю, что все было так, как он говорит», — в сердцах восклицает женщина.
После продажи квартиры сожителя Ольги выписали из Москвы и прописали у черта на куличках, в городке Егорьевск-2, что за 150 км от столицы.
Ольга сама побоялась туда отправиться, но его друг съездил туда на электричке с Казанского вокзала, пытался поговорить с Романом, выяснить, что же все-таки произошло с его единственным жильем. В доме, где Роман проживает сейчас, живут забулдыги, также расставшиеся с квартирами. Нормально пообщаться с Романом, по словам друга, не получилось. Тот ничего не хочет говорить.
«Может, Роман чего-то боится? Я не знаю. С ним невозможно общаться, даже если его застать трезвым, он просто уходит от ответов», — вздыхает Ольга.
Судьба бывшего ее не особенно волнует. В конце концов, по ее мнению, он сам выбрал такой путь. Но ее беспокоит будущее сына.
«Как можно было продать квартиру вместе с ребенком? Как мне объяснили, сейчас по новым законам ребенка можно выписать в никуда уже после продажи. Снять с регистрационного учета. Вадим же не владелец отцовской квартиры, а просто зарегистрирован в ней. И опека к этому совершенно спокойно относится, ее согласия на это больше не нужно. Это вообще не их дело, получается, что подросток фактически оказался выброшенным на улицу. Так зачем опека в таком случае нужна?» — говорит Ольга.
Впрочем, выписать 15-летнего подростка при несогласии законного представителя, которым является мать, можно только через суд. Это стандартная схема. Был бы Вадим совладельцем квадратных метров, продать их без разрешения матери было бы невозможно, а так — пожалуйста. После чего Вадим перестанет быть москвичом. Станет, как Ольга, без определенного места жительства. Их семья (Ольга, по указу Путина, продолжает быть многодетной матерью бессрочно, несмотря на наличие взрослых старших детей) тут же потеряет все столичные льготы и выплаты. Которые могла бы иметь до совершеннолетия Вадима.
Конечно, есть вопросы к покупателям такой спорной недвижимости: если все было по доброй воле, так почему они спокойно не выписали ребенка до продажи? Им-то зачем было нужно связываться с этими проблемами, вокруг полно квартир без зарегистрированных в них подростков?
У меня нет ответа на этот вопрос. Как и то, были ли выплачены 11 миллионов за жилье отцу Вадима и если да, то неужели все они ушли на халупу в Егорьевске-2? Сыну ведь ничего не досталось. По словам Ольги, деньги от проданного жилья ей найти не удалось. Но похожая жилплощадь с таким же адресом на Коктебельской улице выставлена недавно на продажу за 12 миллионов 900 тысяч рублей. И продают ее через того же самого риелтора, который звонил и требовал, чтобы Свиридова выписала ребенка. Хотя суды все еще продолжаются. Так что есть подозрения, что и покупали ее профессиональные квартирные маклеры не для того, чтобы там жить, а чтобы быстрее от нее избавиться по цепочке. «И тогда суды затянутся неизвестно на сколько», — вздыхает моя героиня.
Тем временем нынешняя владелица квартиры Романа Евстигнеева, бывшая гражданка Украины, а ныне россиянка Горохова Снежана, обратилась в Зюзинский районный суд с иском к несовершеннолетнему Евстигнееву Вадиму Романовичу о признании его утратившим право пользования жилым помещением и принудительном снятии с регистрационного учета. «Требования мотивированы тем, что истец (то есть Горохова) является собственником жилой квартиры. В настоящее время в указанной квартире постоянно зарегистрирован ответчик (Вадим Евстигнеев), который является сыном продавца, ответчик не снялся с регистрационного учета добровольно».
Первый суд Ольга проиграла. Денег на адвоката у нее нет. С ее простотой и незнанием законов она, если честно, легкая добыча для любых недоброжелателей. Защитить ее некому.
Отец, Роман Евстигнеев, в суд не приехал. Представители третьей стороны в лице территориального отдела по вопросам опеки и попечительства в судебном заседании тоже не были, хотя повестки им были направлены, но никаких возражений на то, что несовершеннолетнего ребенка делают бомжом, они не предъявили.
Я смотрю на Ольгу Свиридову, на то, как она всю свою сознательную жизнь бьется за лучшую долю, ведет себя честно и порядочно, и понимаю, что в нашем сегодняшнем мире это очень плохая стратегия. Что она получила взамен? Ничего. Съемную комнатку в коммуналке, работу продавщицей в цветочном, долги, суды и воспоминания о том, как все могло бы быть.
Была бы она другой, не упустила бы, наверное, свой шанс еще с Абдуловым…
Я вспоминаю, как мы сидели с ней на Тверской во время нашего первого интервью, в 2003-м, смахивая с чашки пенную шапку капучино. Ольга сказала мне, что все равно верит в любовь и в то, что еще встретит своего человека и что все у нее будет хорошо. Тогда ей было 32. Сейчас на 22 года больше.
Самое удивительное, что она не растеряла своего прежнего оптимизма и обещает себе, и в большей степени мне, постараться вернуть квартиру сыну и заново открыть цветочный бизнес. «Потому что я все-все знаю про цветы… Я уверена, что больше никогда не прогорю. У меня все получится».
Комментарий Марии Архиповой, правозащитника:
— Когда горе-отцы, имеющие алкогольную или наркотическую зависимость, лишают своих чад в том числе единственного жилья, то это не новость — как правило, на маргинальных людей выходят риелторы, которые путем нехитрых манипуляций с зависимостью такого лица подводят его к заключению подчас невыгодного договора о продаже жилья; в обмен те оказываются где-то в области, в одном доме с такими же неблагополучными личностями. Подкупают их оплатой алиментов или кредитов, дальше — квартиры стоимостью по 12–15 миллионов рублей оказываются проданы за пару миллионов. Но это не конец света, нужно бороться.
Ситуация у Ольги Свиридовой не уникальна, с аналогичными ситуациями женщины приходят на прием постоянно. На текущий момент подготовлены первичные заявления в правоохранительные органы, так как, возможно, мы имеем дело с прямым нарушением законодательства, и все необходимые запросы. В ближайшее время будет обращение в суд с заявлениями, которые позволят оспорить сделку. Процесс сложный, растянется не на один месяц, но это лучше, чем полная потеря квартиры и прописки ребенком в несовершеннолетнем возрасте.